ТРАГИЧЕСКОЕ — одна из основных категорий эстетики, отображающая наличие глубоких объективных противоречий в борьбе человека с природой, в столкновениях противоположных общественных сил, в деятельности и внутреннем мире личности — противоречий, катастрофических по своим последствиям для человека, для защищаемых им гуманистических ценностей, а потому возбуждающих в нас напряженнейшее духовное переживание – трагическое чувство.
Существование трагического начала в человеческой жизни было осознано сначала художественно «бессознательно-художественным образом» (К. Маркс) в мифах и легендах, затем в жанре трагедии, и уже на этой основе получило теоретическое обобщение в учениях классиков философско-эстетической мысли (Аристотель, Лессинг, Шиллер, А Шлегель, Гегель, Чернышевский). Вопрос об источнике трагического в жизни всегда был и остается поныне предметом острой идейной борьбы между материализмом, с одной стороны, и идеализмом и религией — с другой. Религия противопоставляя, как «истинно совершенное», небесное заведомо ущербному ничтожно земному, изображает человеческие страдания как результат божьего повеления, как якобы заслуженную расплату за грехи, коренящиеся в низменной природе людей. В противоположность этому материалистическая философия и эстетика всегда стремились отыскать подлинные истоки трагического в самой жизни, в ее реальных условиях и противоречиях.
Объективную основу существования трагического составляет конкретно-исторический уровень господства человека над силами природы, общественными отношениями и формами жизнедеятельности личности. Иными словами, существует область действительности, где человек в своей деятельности сталкивается с явлениями, не познанными им и не подвластными его воле. Здесь и находится сфера трагического.
Конкретные противоречия человеческой деятельности и существования, могущие приобрести трагический характер, многообразны. Одно из них Ф. Энгельс в письме к Ф. Лассалю по поводу его драмы «Франц фон Зиккинген» сформулировал так: «Трагическая коллизия между исторически необходимым требованием и практической невозможностью его осуществления». Здесь имеется в виду невозможность победы из-за незрелости сознания самого Зиккингена, этого вождя рыцарского восстания против императорско-княжеской власти в Германии XVI в. Основой трагических коллизий могут стать так же острые, резкие несоответствия между стремлением деятеля и незрелостью окружающих его объективных условий; между благой целью и негодными, низкими средствами ее достижения; между содержанием субъективных намерений и фактических, объективных результатов деятельности и т. д. и т. п.
Объективная основа трагического внутренне противоречива. Подлинно трагичен лишь тот человек (соответственно та социальная сила, то общественное явление), который страдает или гибнет, но по своей общей ценности «на весах истории», на путях общественного прогресса заслуживает иной, лучшей участи. И наоборот, гибель того, что вполне ее достойно, не заключает в себе никакого внутреннего раздвоения, несоответствия и к области трагического отношения не имеет.
В свою очередь, субъективное трагическое переживание так же противоречиво по своей природе. Это отметил уже Аристотель в «Поэтике», указав, что производимый трагедией катарсис («очищение подобных страстей» в душе зрителя) совершается посредством сочетания противоположных чувств — сострадания и страха.
Лишь в результате длительного, многовекового развития, в особенности благодаря художественному освоению средствами искусства, такие глубокие, негативные человеческие эмоции, как страдание и страх, смогли превратиться со временем в одно из самых высоких, сложных и одухотворенных эстетических переживаний — трагических чувство.
Категория трагическое находится в тесной связи с эстетическими категориями прекрасного, возвышенного, с понятиями гармонии и дисгармонии, а также с рядом важнейших категорий этики — «героическое», «добро и зло», «справедливость», «совесть», «ответственность», «вина» и др. Ведь то же сострадание, без которого нет трагического, есть одно из проявлений человечности, нравственности. Главным, ведущим видом трагического является героическая трагедия борцов за новое, передовое в общественной жизни. Революционеры, борцы за новое, прогрессивное часто выступают против превосходящих сил защитников старого, отживающего и сознательно жертвуют собой ради торжества правого дела. Именно в таких острейших, критических ситуациях со всей полнотой и яркостью раскрываются красота и величие души трагического героя. Но связь трагического с прекрасным, возвышенным, добрым может быть и сложной, противоречивой и опосредствованной. Трагическое может быть и гибель представителя отживающих общественных сил (пример — тот же Франц фон Зиккинген) при условии, что такой человек не лишен хотя бы некоторых проявлений красоты и человечности, а в своих заблуждениях он субъективно честен и бескорыстен; к тому же подобные трагические заблуждения часто имеют известное общественно-историческое оправдание. Глубиной лежащих в его основе объективных противоречий, непримиримостью внутренних противоположностей трагического противостоит внешней остротемелодраматического.
Для марксистско-ленинской эстетики характерен конкретно-исторический подход, как к объективной, так и к субъективной стороне содержания категории трагического. Такой подход отрицает декларируемый идеалистической буржуазной эстетикой якобы «вечный» и «вневременной» характер трагических коллизий. Он требует вскрывать зарождение, развитие или разрешение трагических конфликтов как результата действия определенных социальных (в классово-антагонистическом обществе — классовых) факторов, условий, предпосылок. В современную эпоху основным источником трагических явлений в общественном развитии является ожесточенное сопротивление реакционных сил (империализма, фашизма, милитаризма, сионизма и т. д.) силам гуманизма и социального прогресса. Исторически детерминировано и то состояние общественного сознания, через призму которого данное общественное явление воспринимается именно как трагическое. Так, согласно известному
замечанию К. Марека, гибель феодального «старого режима» под ударами первых буржуазных революций в Европе была действительно трагична, но лишь постольку и до тех пор, поскольку и пока большинству людей этот порядок в силу «всемирно-исторического заблуждения» представлялся еще «существующей испокон веку властью мира», правомерной для них, для самого себя; но его гибель перестала быть трагичной с тех пор, как «старый режим» «только лишь воображает, что верит в себя, и требует от мира, чтобы и тот воображал это». Благодаря историческому изменению общественного сознания трагический эффект превращается вкомический. Представления о трагических прогрессивных, с одной стороны, и реакционных классов и социальных сил — с другой, различны и даже противоположны. Подлинно трагическое наиболее адекватно отражается лишь сознанием передовых сил общества.
Обнажая глубинные закономерности общественного развития, наглядно выявляя еще не решенные задачи и вдохновляя людей на их разрешение, трагическое заключает в себе огромный познавательный и воспитательный (этико-эстетический) потенциал. Не случайно трагическое начало занимает столь значительное место в искусстве нашей грозовой, революционной, переломной эпохи.