Во-вторых, только поэзия греков и римлян впервые вводит нас в подлинно эпический художественный мир.

α. К этим эпопеям в первую очередь относятся те, которые я уже поставил выше всех других, а именно гомеровские эпопеи.

αα. Что бы ни говорили, каждая из этих поэм внутренне столь совершенна и является столь определенным и столь тонко задуманным целым, что, по моему мнению, подлинную хвалу как раз и воздает им тот взгляд, согласно которому обе они пелись и продолжались будто бы отдельными рапсодами. Ибо весь тон их изложения подлинно национален и предметен, и даже в отдельных своих частях они настолько завершены, что каждая сама по себе могла бы сойти за целое.

Если на Востоке субстанциальное и всеобщее содержание миросозерцания своей символикой и дидактизмом поглощает еще индивидуальность характеров, их целей и событий, а потому членение и единство целого делается менее определенным и более слабым, то в мире гомеровских поэм мы впервые находим прекрасное равновесие между всеобщими жизненными основаниями нравственности в семье, государстве и религиозной вере и индивидуальной обособленностью характера, между духом и природой, между целенаправленным действием и внешним событием, между национальной основой ратных предприятий и отдельных намерений и поступков. И даже если кажется, будто преобладающее значение получают индивидуальные герои с их свободным жизненным движением, то это движение в свою очередь настолько умеряется определенностью целей и серьезностью судьбы, что и для нас все это изображение должно предстать как самое великое, чем можем мы наслаждаться и что можем мы любить в эпическом кругу поэзии. Ибо даже богов, которые противодействуют или помогают этим героям, изначально человечным, доблестным, справедливым и благородным, мы должны признать в их значении, удовлетворяясь в отношении облика, в каком они предстают перед нами, тем вполне наивным искусством, которое способно радостно посмеяться над своими человеческими образами богов.

ββ. Следующие за тем циклические поэты все больше выступают, однако, за рамки такого подлинно эпического изображения. С одной стороны, они разлагают целостность национального миросозерцания на отдельные сферы и направления, а с другой стороны, вместо поэтического единства и замкнутости индивидуального действия придерживаются либо полноты всего, что происходит от начала до конца события, либо же единства личности. Тем самым эпическую поэзию с ее и без того исторической тенденцией они приближают к трудам логографов по истории.

γγ. Наконец, позднейшая эпическая поэзия после Александра отчасти обращается к более тесному буколическому кругу, а отчасти создает лишь скорее ученые и искусные, чем собственно поэтические эпопеи, а также дидактический стихотворения, которые, как и вся эта сфера, все более и более лишаются изначальной наивной свежести и одухотворенности эпоса.

β. Во-вторых, эти характерные особенности, которыми заканчивается греческий эпос, с самого начала преобладают у римлян. Поэтому напрасно стали бы мы искать здесь эпическую Библию в духе гомеровских поэм, как бы ни пытались в новейшее время превратить всю древнейшую римскую историю в национальные эпопеи. Напротив, уже очень рано наряду с подлинным художественным эпосом, прекраснейшим созданием которого остается «Энеида», получают развитие исторический эпос и дидактическая поэма, доказывая тем самым, что римлянам в первую очередь пристало разрабатывать наполовину уже прозаические области поэзии, причем особого совершенства достигла у них сатира как самобытный их жанр.