Поэтому хотя в греческой мифологии и изображены главные мировые силы как целостность природы и духа, все же эта совокупность богов — как из-за всеобщего характера этих богов, так и из-за их индивидуальности — не может выступать как систематическое целое. В противном случае боги, вместо того чтобы быть индивидуальными характерами, были бы преимущественно аллегорическими существами; вместо того чтобы быть божественными индивидами, они стали бы конечными, ограниченными, абстрактными характерами.

Если мы рассматриваем круг греческих божеств, то есть круг так называемых главных богов, в их простом основном характере, как он, закрепленный скульптурой, проявляется в наиболее всеобщем и все же чувственно-конкретном представлении, то, хотя мы и находим твердо установленные существенные различия и их целостность, все же в частных случаях они снова стираются и строгость исполнения уступает место непоследовательности красоты и индивидуальности. Так, например, Зевс держит в своих руках власть над богами и людьми, не нанося, однако, этим существенного ущерба свободной самостоятельности прочих богов. Он высший бог, но его могущество не поглощает могущества других. Правда, он находится в связи с небом, с громом и молнией, с природой, рождающей жизнь, однако в ещв большей мере, и это соответствует его существу, он — мощь государства, законного порядка вещей, связующее начало в договорах, клятвах, гостеприимстве и вообще связь того, что в человеческих, практических, нравственных делах представляет собой их субстанциальность и силу знания и духа.

Его братья обращены к морю и к подземному миру. Аполлон выступает как познающий бог, как проявление и прекрасное воплощение интересов духа, как учитель муз. «Познай самого себя» — гласит надпись на его храме в Дельфах, заповедь, имеющая в виду познание не слабости и недостатков, а сущности духа, искусства и всякого истинного познания. Одна из основных областей Гермеса — хитрость и красноречие, посредничество вообще, как оно имеет место и в подчиненных сферах, принадлежащих еще области завершенного духа, хотя к ним и примешиваются аморальные элементы. Гермес же сопровождает тени умерших в подземный мир. Военная сила есть одна из главных черт Ареса; Гефест обнаруживает себя искусным в технических навыках. Восторг, еще носящий в себе элемент природного, воодушевляющая природная сила вина, игры, драматические представления и т. д. предоставлены Дионису.

Аналогичный круг содержания охватывает и женские божества. Одним из основных определений Юноны является нравственная связь брака. Церера научила людей земледелию и содействовала его распространению. Тем самым она установила оба отношения, связанные с земледелием, — заботу о произрастании естественных продуктов, удовлетворяющих непосредственнейшие потребности, и затем духовный элемент собственности, брака, права, начатков цивилизации и нравственного порядка. И точно гак же Афина представляет умеренность, рассудительность, законность, могущество мудрости, технических умении в ремеслах и храбрость; она соединяет в своем рассудительном и воинственном девственном облике конкретный дух народа, свободный субстанциальный дух города Афин и объективно воплощает его как господствующую силу, заслуживающую божеских почестей. Напротив, Диана, совершенно отличная от Дианы Эфесской, имеет своей существенной, характерной чертой, скорее, неподатливую самостоятельность девственного целомудрия; она любит охоту и вообще является не тихо размышляющей, а строгой, устремленной девой. Афродита с прелестным Амуром, из древнего титанического Эроса превратившегося в ребенка, показывает нам человеческий аффект любовного влечения, половой любви и т. д. Таково содержание духовно воплощенных индивидуальных богов. Что же касается их внешнего изображения, то мы опять должны указать на скульптуру как на то искусство, которое развивается вместе с этим обособлением богов. Выражая индивидуальность в ее специфической определенности, скульптура уже выходит за пределы первоначального строгого величия, хотя она все еще объединяет многообразие и богатство индивидуальности в одну определенность, в то, что мы называем характером; этот характер в его простой ясности она фиксирует в образах богов для чувственного созерцания, то есть для внешней, последней определенности. Ибо в отношении внешнего и реального существования представление всегда остается неопределенным, даже если оно, подобно поэзии, разрабатывает содержание, создавая из него множество историй, изречений и событий из жизни богов. Вследствие этого скульптура, с одной стороны, более идеальна, а с другой, она индивидуализирует характер богов до такой степени, что он становится вполне определенно человеческим и завершает антропоморфизм классического идеала. В качестве этого изображения идеала в его внешней стихии, всецело соразмерной внутреннему существенному содержанию, образы греческой скульптуры представляют идеалы в себе и для себя — сами по себе сущие, вечные облики, средоточие пластической и классической красоты, тип которых остается основой даже тогда, когда эти образы начинают совершать определенные поступки и оказываются замешанными в частные события.