Что же касается деления классического искусства, то в более общем смысле обычно называют классическим всякое совершенное художественное произведение, каков бы ни был его характер — символический или романтический. И мы употребляли это слово в смысле художественного совершенства, однако с тем отличием, что это совершенство обусловлено полным взаимопроникновением внутренней свободной индивидуальности и того внешнего существования, в котором и в качестве которого оно выступает перед нами. Поэтому мы определенно отличали классическую форму искусства и ее совершенство от символической и романтической форм, красота которых и по содержанию и по форме носит совершенно иной характер. Мы не имеем здесь дело ни с классическим, взятым в его обыденном, неопределенном смысле, ни с теми особенными видами искусства, в которых воплощается классический идеал, как, например, скульптура, эпос, определенные виды лирической поэзии и специфические формы трагедии и комедии. Эти особенные виды искусства, хотя в них и запечатлевается классическое искусство, могут быть рассмотрены только в третьей части, где мы будем говорить о развитии отдельных искусств и их родов. Здесь же нам предстоит подробно рассмотреть лишь классическое в установленном нами смысле слова и поэтому в качестве основания деления мы можем принять только те ступени развития, которые проистекают из самого этого понятия классического идеала. Существенными моментами этого развития являются следующие.

Первый пункт, на который мы должны обратить наше внимание, заключается в том, что классическую форму искусства следует понимать, в отличие от символической, не как непосредственно первое, как начало искусства, а, напротив, как результат. Мы вывели ее из развития символических способов изображения, составляющих ее предпосылку. Основным пунктом, вокруг которого вращалось движение, была конкретизация содержания вокруг ясной самосознательной внутри себя индивидуальности. Последняя не может пользоваться для своего выражения ни чисто природным обликом — заимствован ли он из области стихий или из животного царства, — ни смешанным с ним олицетворением и человеческим обликом, но обнаруживается в жизненности человеческого тела, насквозь проникнутого духом. Сущность свободы состоит в том, что она благодаря самой себе должна быть тем, чем она является; поэтому то, что сначала представлялось как предпосылка и условие возникновения, лежащее за пределами классического идеала, должно войти теперь в собственный круг последнего, чтобы преодолением всего неподходящего и отрицательного для идеала реально выявить истинное содержание и подлинную форму. Этот процесс формирования, посредством которого классическая красота порождает себя из самой себя как по форме, так и по содержанию, является поэтому тем пунктом, из которого мы должны исходить и который мы должны рассмотреть в первой главе.

Во второй главе, рассмотрев это развитие, мы достигаем истинного идеала классической формы искусства. В центре здесь стоит воплощенный искусством новый прекрасный мир греческих богов, который следует подробно рассмотреть и завершить как со стороны духовной индивидуальности, так и со стороны непосредственно связанной с ней телесной формы.

В-третьих, в понятии классического искусства содержится помимо самостоятельного становления его красоты также и его разложение, которое ведет нас к следующей области, к романтической форме искусства. Боги и человеческие индивиды классической красоты не только возникают, но и погибают для художественного сознания. Это сознание или обращается против оттесненной на задний план природной стороны, внутри которой греческое искусство как раз поднялось до совершенной красоты, или обращается к дурной, пошлой действительности, лишенной божественного начала, чтобы выявить ее ложный и отрицательный характер. На этой стадии разложения, художественная деятельность которой — предмет третьей главы, разделяются моменты, которые, вливаясь в гармонию непосредственно прекрасного, составляли истинно классический идеал. Внутреннее само по себе находится на одной стороне, а отделившееся от него внешнее существование — на другой стороне; возвратившаяся в себя субъективность, которая уже не может найти в прошлых формах соразмерную ей действительность, должна наполнить себя содержанием нового духовного мира абсолютной свободы и бесконечности и обратиться к новым формам выражения для этого углубленного содержания.