Идеальный, чисто прекрасный стиль находится посредине между только субстанциальным выражением предмета и полным переходом к приятному. Характер этого стиля мы можем определить как величайшую жизненность в форме прекрасного спокойного величия; ею мы восхищаемся в произведениях Фидия или Гомера. Это — жизненность всех точек, форм, поворотов, движений, членов. Тут нет ничего незначительного и невыразительного, а все деятельно и обнаруживает движение, пульс свободной жизни, с каких бы точек зрения мы ни рассматривали художественное произведение. Эта жизненность представляет лишь одно целое, выражение одного содержания, индивидуальности, действия.

При такой истинной жизненности по всему произведению разлито дыхание грации. Грация есть обращение к слушателю, зрителю, обращение, которое строгий стиль отбрасывает. Хотя харита, грация и оказывается только благодарностью, услужливостью по отношению к другому, в идеальном стиле она всецело свободна от всякой страсти.

Умозрительно мы можем объяснить себе это следующим образом. Суть предмета есть концентрированное субстанциальное начало, нечто для себя завершенное. Благодаря искусству она вступает в область явления и, следовательно, стремится существовать для других, перейти от своей внутренней простоты и чистоты к дифференциации, разделению и разрозненности. Это развитие, направленное к тому, чтобы существовать для других, следует принимать за одолжение со стороны существа предмета, поскольку кажется, что для себя оно не нуждается в этом конкретном существовании и все-таки ради нас полностью вливается в него. Подобная привлекательность появляется на этой ступени развития искусства лишь в том случае, если субстанциальное, как пребывающее внутри себя, существует, не заботясь о грации своего явления, расцветающей как излишество.

Это безразличие внутренней уверенности к своему наличному бытию, ее спокойствие в себе и составляют прекрасную небрежность грации, которая не придает никакой непосредственной ценности своему внешнему явлению. Именно в этом следует искать величие прекрасного стиля. Прекрасное свободное искусство беззаботно во внешней форме. Не обнаруживая никакого нарочитого размышления, никакой цели, никакой преднамеренности, оно в каждом выражении, в каждом обороте лишь указывает на идею и душу целого. Только благодаря этому сохраняется идеальный характер прекрасного стиля, не являющегося ни суровым, ни строгим; он уже смягчен и обрел ясность красоты. Ни одна часть внешней действительности не искажена; каждый член является самим собой, радуется собственному существованию, будучи вместе с тем моментом целого. Лишь это дает при наличии глубокой и определенной индивидуальности и характера прелесть оживленности. С одной стороны, господствует сам предмет, но при той тщательности разработки, при той ясности и том многообразии черт, которые целиком определяют явление, делая его четким, живым и наглядным, зритель как бы освобождается от предмета как такового, поскольку он имеет перед собой конкретную жизнь этого предмета.