В мире природы мы должны сразу же провести различие между несколькими способами существования понятия в качестве идеи.

a) Во-первых, понятие непосредственно погружается в объективность, так что оно не обнаруживается как субъективное единство, принадлежащее сфере идеального, духовного, а становится неодушевленным и целиком переходит в чувственную материальность. Такой характер носят отдельные механические и физические особенности тела. Какой-нибудь металл, например, хотя и представляет собой многообразие механических и физических качеств, однако каждая частица данного металла в одинаковой мере обладает этими качествами. Подобному телу одинаково недостает как такого полного расчленения, при котором каждое различие само по себе получает особенное материальное существование, так и отрицательного единства этих различий, носящего идеальный, духовный характер и проявляющегося как одушевление. Различие выступает здесь лишь как абстрактное множество этих качеств, а единство — как их равнодушная одинаковость.

Таков первый способ существования понятия. Его различия не получают самостоятельного существования, и его идеальное единство не выступает как идеальное, вследствие чего такие отдельные тела представляют собой недостаточные, абстрактные существования.

b) Во-вторых, предметы природы высшего порядка высвобождают различия понятия, так что каждое из них существует вне другого, само для себя. Здесь впервые сказывается истинная природа объективности. Объективность и есть это расхождение различий понятия в их самостоятельности. На данной ступени сила понятия обнаруживается в том, что, реализуя целостность своих определенностей, оно заставляет особенные тела объединиться в одну и ту же систему, хотя каждое из них само по себе обладает самостоятельным существованием.

Такой характер носит, например, солнечная система. Солнце, кометы, Луна и планеты выступают, с одной стороны, как отличные друг от друга самостоятельные небесные тела, но, с другой стороны, они являются тем, что они есть, лишь благодаря определенному положению, занимаемому ими внутри целостной системы тел. Их специфический род движения, равно как и их физические свойства, можно вывести лишь из места, занимаемого ими в этой системе. Эта связь составляет их внутреннее единство, в котором эти особенные существования соотносятся друг с другом и которое удерживает их вместе.

Понятие, однако, не останавливается на этом лишь в себе сущем единстве самостоятельных особенных тел. Подобно его различиям, его соотносящееся с собою единство также должно стать реальным. Единство теперь отличает себя от внеположности объективных особенных тел, и на этой ступени оно само получает реальное, телесно самостоятельное существование. В солнечной системе, например, Солнце существует как такое единство системы в противоположность ее реальным различиям.

Однако такое существование идеального единства носит еще неудовлетворительный характер, ибо, с одной стороны, оно становится реальным лишь как соотношение особенных, самостоятельных тел, а с другой стороны, оно как одно тело системы, выражающее единство как таковое, противостоит реальным различиям. Рассматривая Солнце как душу всей системы, мы не должны упускать из виду, что само оно обладает самостоятельным существованием и помимо членов, являющихся раскрытием этой души. Само оно составляет лишь один момент понятия, момент единства, в отличие от реального обособления; вследствие этого единство существует лишь в себе и потому остается абстрактным. И хотя Солнце по своим физическим качествам есть безусловно тождественное, светящее, световое тело как таковое, оно представляет собой только это абстрактное тождество, ибо свет есть простая, лишенная различий видимость внутри себя.

Таким образом, мы находим, что в солнечной системе понятие стало реальным и совокупность его различий развернута в нем, так как каждое тело даст обнаруживаться одному особенному моменту. Однако и здесь понятие остается погруженным в свою реальность и не обнаруживается как ее идеальность и внутреннее для-себя-бытие. Основной формой его существования остается самостоятельная внеположность его моментов.

Для истинного же существования понятия требуется, чтобы реальные отличия, то есть реальность самостоятельных различий и столь же самостоятельно объектированного единства как такового, были бы возвращены в единство. Следовательно, требуется, чтобы эта целостность природных различий, с одной стороны, развертывала бы понятие как реальную внеположность своих определенностей, а с другой — полагала бы в каждом особенном моменте его внутри себя законченную самостоятельность как снятую и заставляла бы теперь выступать в этих различиях в качество их всеобщего одушевления идеальность, в которой они возвратились в субъективное единство. Тогда эти различия оказываются уже не только связанными и соотносящимися друг с другом частями, а членами, то есть они существуют уже не обособленно, сами по себе, а обладают подлинным существованием лишь в своем идеальном, духовном единстве. Только в таком органическом расчленении обитает в членах идеальное единство понятия, которое является его носителем и имманентной душой. Понятие уже не остается больше погруженным в реальность, а выступает в ней как внутреннее тождество и всеобщность, составляющие его сущность.

c) Лишь этот третий способ проявления природы представляет собой форму существования идеи, и идея в ее природном существовании есть жизнь. Мертвая, неорганическая природа несоразмерна идее, и лишь живая, органическая природа является ее действительностью. Ибо жизни присуща, во-первых, реальность различий понятия как реальных, во-вторых, в ней имеется также и отрицание этих различий как лишь реально различенных, так как идеальная, духовная субъективность понятия подчиняет себе эту реальность, в-третьих, в ней налицо нечто одушевляющее как положительное явление понятия в его телесном воплощении, как бесконечная форма, которая в состоянии отстаивать себя как форму в своем содержании.

α. Если мы обратимся к нашему обыденному сознанию с вопросом, в чем состоит жизнь, то мы обнаружим представление о геле, с одной стороны, и представление о душе — с другой. Мы приписываем телу и душе различные характерные качества. Это различение между душой и телом очень важно и для философского рассмотрения, и здесь мы также должны его принять. Однако для познания столь же важно уяснить единство души и тела, которое с давних времен доставляло величайшие затруднения для постижения его в мысли. Именно благодаря этому единству жизнь есть первое природное явление идеи.

Мы должны понимать тождество души и тела не как простую связь между ними, а более глубоко. Тело и его расчленение мы должны рассматривать как существование систематического расчленения самого понятия, которое в лице членов живого организма дает своим определенностям внешнее природное бытие, как это уже имело место на низшей ступени в солнечной системе. И вот внутри этого реального существования понятие поднимается до идеального, духовного единства всех этих определенностей, и это идеальное единство и есть душа. Она представляет собой субстанциальное единство и проникающую всеобщность, которая является простым соотношением с собою и субъективным для-себя-бытием. В этом высшем смысле и следует понимать единство души и тела. Они представляют собой не различные предметы или явления, которые затем соединяются, а одну и ту же целостность одних и тех же определений.

Подобно тому, как идея вообще может быть постигнута лишь как понятие, сущее для себя в своей реальности в качестве понятия, причем предполагается и различие и единство обоих, понятия и его реальности, — так и жизнь может быть познана лишь как единство души и тела. Столь же субъективное, сколь и субстанциальное единство души внутри самого тела обнаруживается, например, как чувство. Чувство живого организма не принадлежит самостоятельно одной лишь особенной части, а является простым единством всего организма, носящим идеальный, духовный характер. Оно проходит через все члены, находится повсюду, в сотнях и сотнях мест, и все же в одном и том же организме нет многих тысяч чувствующих, а есть лишь один чувствующий, один субъект.

Так как жизнь органической природы содержит в себе такое различие между реальным существованием членов и просто сущей внутри них для себя душою, и содержит в себе это различие как опосредствованное единство, то она представляет собой нечто высшее, чем неорганическая природа. Лишь живое есть идея, и лишь идея есть истинное. Правда, в органическом существе эта истина может быть нарушена, поскольку тело не полностью осуществляет собой идеальность и одушевленность, как это бывает, например, при болезни. В этом случае понятие господствует не как единственная сила и делит господство с другими силами. Однако такое существование является плохой, изуродованной жизнью; такое существо живет еще только потому, что несоответствие между понятием и реальностью проникает его не абсолютно, а остается лишь относительным. Если бы уже больше совершенно не было согласия между ними, если бы телу совершенно недоставало подлинного членения, а также истинной идеальности этого членения, то жизнь сразу же превратилась бы в смерть, которая заставляет распасться на самостоятельные существования то, что одушевление совмещает в нераздельном единстве.

β. Говоря, что душа есть целостность понятия как субъективное, внутри себя идеальное единство, а расчлененное тело есть та же самая целостность как развертывание и чувственная внеположность всех особенных сторон, говоря, далее, что душа и тело положены в жизненном существовании как единство, — говоря все это, мы несомненно впадаем в противоречие. Ибо идеальное, духовное единство не только не является той чувственной внеположностью, в которой каждая особенность обладает самостоятельным существованием и завершенным своеобразием, но представляет собой прямую противоположность такой внешней реальности. Противоречие в том и заключается, что противоположное утверждается тождественным. Однако тот, кто требует, чтобы не существовало ничего такого, что заключает в себе противоречие в виде тождества противоположностей, тот требует вместе с тем, чтобы не существовало ничего живого. Ибо сила жизни и в еще большей мере мощь духа именно в том и состоят, что они полагают, переносят и преодолевают в себе противоречие. Это полагание и разрешение противоречия между идеальным единством и реальной внеположностью членов и составляет непрерывный процесс жизни, а жизнь существует лишь как процесс.

Жизненный процесс охватывает двоякого рода деятельность: с одной стороны, он непрерывно сообщает чувственное существование реальным различиям всех членов и определенностей организма, но, с другой стороны, если они застывают в самостоятельном обособлении и хотят отгородиться друг от друга, он выдвигает на первый план их всеобщую идеальность, представляющую собой их животворящее начало. Это идеализм жизненного начала. Ибо не только философия идеалистична, а уже сама природа в качестве жизни делает фактически то же самое, что совершает в своей духовной области идеалистическая философия.

Лишь слияние обеих деятельностей, непрерывной реализации определенностей организма и идеального полагания реально наличных определенностей в их субъективное единство, — лишь слияние этих деятельностей представляет собой завершенный процесс жизни, в рассмотрение частных форм которого мы здесь не можем входить. Благодаря этому единству двоякого рода деятельности все члены организма постоянно сохраняются и непрерывно включаются в животворящую их идеальность.

Члены организма сразу же обнаруживают эту идеальность тем, что их живое единство не безразлично им, но представляет собой субстанцию, в которой и через посредство которой они только и могут сохранять свою особенную индивидуальность. Именно это и составляет существенное различие между частью целого и членом организма. Например, особенные части дома — отдельные камни, окна и т. д.— остаются одними и теми же, образуют ли они вместе дом или нет; им безразлично их соединение с другими, и понятие остается для них лишь внешней формой, а не формой, живущей в реальных частях и возводящей их в идеальность некоторого субъективного единства. Напротив, хотя члены организма !И обладают «внешней реальностью, однако понятие в такой мере представляет собой их собственную внутреннюю сущность, что оно не запечатлевается на них извне как лишь внешне объединяющая их форма, а составляет их единственное существование.

Вследствие этого члены организма не обладают такого рода реальностью, какой обладают камни дома или планеты, Луны, кометы в планетной системе, а их существование внутри организма, несмотря на всю свою реальность, носит идеально обусловленный характер. Если, например, отрубить руку, то она потеряет свое самостоятельное существование, она не останется такой, какой была в организме; ее восприимчивость, движения, форма, цвет и т. д. изменятся; более того, она начнет гнить и прекратит свое существование. Устойчивым существованием она обладает лишь в качестве члена организма, реальностью — лишь как постоянно возвращаемая в идеальное, духовное единство. В этом состоит высшая форма реальности в пределах живого организма; реальное, положительное постоянно полагается отрицательным и идеальным образам, и в то же время эта идеальность есть сохранение и залог прочного существования реальных различий.

γ. Реальность, которую приобретает идея как природная жизненность, есть поэтому являющаяся реальность. Явлением называется не что иное, как существование реальности, которая не обладает бытием непосредственно в самой себе, а положена в своем существовании отрицательным образом. Однако процесс отрицания непосредственно внешне существующих членов как деятельность идеализации заключает в себе не только отрицательное отношение; в этом отрицании он является также утверждающим для-себя-бытием.

До сих пор мы рассматривали особенную реальность в ее замкнутой особенности как нечто положительное. Но эта самостоятельность подвергается отрицанию в живом существе, и лишь идеальное, духовное единство внутри телесного организма сохраняет силу положительно соотноситься с самим собою. Душу следует понимать как эту идеальность, утвердительную и в своем отрицании. Поэтому если в теле является именно душа, то и само это явление носит утвердительный характер. Душа, правда, обнаруживает себя как сила, противодействующая самостоятельному обособлению членов, однако она и создает их, так как содержит в себе в качестве внутреннего и идеального начала то, что внешне выявлено в формах и членах. Таким образом, во внешнем является само это внутреннее с его положительным содержанием; внешнее, остающееся только внешним, было бы не чем иным, как абстракцией и односторонностью.

В живом организме мы имеем внешнее, в котором является внутреннее, причем внешнее обнаруживает себя в самом себе как это внутреннее, представляющее собой его понятие. Этому понятию, в свою очередь, принадлежит реальность, в которой оно является как понятие. Но так как в объективном существовании понятие как понятие есть соотносящаяся с собой, сущая для себя в своей реальности субъективность, то жизнь существует лишь как живое, как единичный субъект. Только жизнь нашла эту отрицательную точку единства, которая отрицательна потому, что субъективное для-себя-бытие может выступить лишь благодаря идеальному полаганию реальных различий, взятых как только реальные, с чем связано в то же время и субъективное, утвердительное единство для-себя-бытия.

Очень важно обратить внимание на эту сторону субъективности. Только в качестве единичной живой субъективности жизнь впервые становится действительной.

Если мы спросим далее, чем идея жизни обнаруживает себя внутри действительных живых индивидов, то должны будем ответить следующим образом. Жизнь должна, во-первых, быть реальной как целостность живого организма, но этот организм, во-вторых, оказывается не чем-то пребывающим, а внутри себя непрерывно продолжающимся процессом осуществления идеальности, в котором и обнаруживает себя живая душа. В-третьих, эта целостность не определяется и не изменяется извне, а формируется и совершает свой процесс из себя, и в этом процессе она всегда соотнесена с собою как субъективное единство и как самоцель.

Эта свободная внутри себя самостоятельность субъективной жизненности обнаруживается преимущественно в самодвижении. Безжизненные тела неорганической природы обладают неизменной пространственностью, они составляют нечто единое со своим местом и связаны с ним или же движутся под воздействием извне. Их движение не исходит от них самих, и даже когда оно обнаруживается в них, то представляется чуждым им воздействием, которое они стремятся устранить. И хотя движение планет и т. п. не является результатом внешнего толчка и чужеродным этим небесным телам, оно все же связано с неизменным законом и его абстрактной необходимостью.

Напротив, живое животное в своем свободном самодвижении отрицает связанность с определенным местом, непрерывно освобождается от чувственного тождества с такой определенностью. Точно так же в своем движении оно упраздняет — хотя и относительно — абстрактное распадение движения на определенные виды, на орбиту, скорость и т. д. Строже говоря, животное спонтанно обладает чувственной пространственностью в лице своего организма, и жизненность есть самодвижение внутри самой той реальности, как, например, кровообращение, движение членов тела и т. д.

Но движение не есть единственное проявление жизни. Свободное звучание животного голоса, отсутствующее в неорганических телах, так как последние издают шумы и звуки только под чужим воздействием, — уже это свободное звучание представляет собой более высокое выражение одушевленной субъективности. Но наиболее глубоко идеализирующая деятельность проявляется в том, что, хотя живой индивид и замыкается внутри себя, отгораживается от остальной реальности, однако, с другой стороны, он делает внешний мир существующим для него. Он делает это отчасти теоретически, посредством зрения и т. д., отчасти практически, поскольку он подчиняет себе внешние вещи, пользуется ими, ассимилирует их в процессе питания и, таким образом, постоянно воспроизводит себя как индивида в своем ином. Это воспроизведение самого себя совершается в сложившихся организмах в определенные, отделенные друг от друга интервалы возникновения потребности, поглощения пиши и удовлетворения, насыщения.

Во всей этой деятельности и проявляется понятие жизни в одушевленных индивидах. Эта идеальность есть не только наша рефлексия, а она объективно присутствует в самом живом субъекте, существование которого мы по праву можем называть объективным идеализмом. Душа лак такое существование идеального, духовного обнаруживает себя тем, что она постоянно низводит на степень видимости только внешнюю реальность тела и таким образом сама объективно выступает в телесности.