Содержанием лирического произведения не может быть развитие объективного действия в его взаимосвязях, расширяющихся до полноты мира. Содержанием является здесь отдельный субъект и тем самым обособленность ситуации и предметов, а также способа, каким вообще при таком содержании доводит себя до сознания душа с ее субъективным суждением, ее радостями, изумлением, болью и чувством. Благодаря такому началу обособления, частного своеобразия и единичности, заключенному в лирическом, содержание может быть крайне многообразным и может затрагивать все направления национальной жизни, но только с тем существенным отличием, что, если эпос развертывает в одном и том же произведении целостность народного духа в его действительном деянии и состоянии, то более определенное содержание лирического стихотворения ограничивается какой-либо особенной стороной и по крайней мере не может доходить до раскрытой полноты и развернутости, в которых нуждается эпос для выполнения своей задачи. Лирика какого-либо народа в целом, а не отдельное лирическое стихотворение может поэтому затронуть всю совокупность национальных интересов, представлений и целей. Лирика не даст нам поэтических Библий, которые мы находили в эпической поэзии. Напротив, она пользуется тем преимуществом, что возникает почти во все эпохи национального развития, тогда как эпос в собственном смысле слова связан с определенными изначальными эпохами, а в позднейшие времена прозаического развития удается с трудом.

α. В пределах такой обособленности оказывается, с одной стороны, всеобщее как таковое, высоты и глубины человеческих верований, представлений и познаний: существенное содержание религии, искусства и даже научной мысли, коль скоро последняя приспосабливается еще к форме представления и входит в чувство. Поэтому из лирики не исключены всеобщие воззрения, субстанциальность миросозерцания, более глубокое постижение всеобъемлющих жизненных отношений. Тем самым достоянием этого нового рода поэзии в равной мере становится и значительная часть того содержания, которое я затронул выше, говоря о несовершенных разновидностях эпоса (см. т. III, стр. 422—425).

β. Во-вторых, к сфере всеобщего внутри себя присоединяется затем сторона обособления, которая в одном случае так может переплетаться и сливаться с субстанциальностью, что какая-нибудь отдельная ситуация, чувство, представление и т. д. будут постигаться в глубочайшем своем существе и тем самым высказываться субстанциальным способом. Так, например, почти всюду происходит у Шиллера как в собственно лирических стихотворениях, так и в балладах, относительно которых я хочу напомнить только о грандиозном описании хора Эвменид в «Ивиковых журавлях», — описание это не драматическое и не эпическое, а как раз лирическое. В другом же случае связь может достигаться таким образом, что некое множество особенных черт, состояний, настроений, происшествий и пр. ставится в ряд как действительное подтверждение широты взглядов и высказываний, словно живая нить пронизывая собою всеобщее. Такой способ соединения часто используется в элегии и послании и вообще при рефлективном созерцании мира.

γ. Наконец, если в лирическом выражает себя именно субъект, то для пего вначале достаточно будет и самого незначительного содержания. Ибо подлинным содержанием становится здесь сама душа, субъективность как таковая, так что все дело в чувствующей душе, а не в том, о каком именно предмете идет речь. Мимолетнейшее настроение момента, восторженное ликование сердца, мелькающие блестки беззаботной веселости и шуток, тоска и меланхолия, жалоба, короче говоря, вся гамма чувств удерживается здесь в своих мгновенных движениях или в отдельных мыслях о самых различных предметах, увековечиваясь благодаря своему высказыванию. Здесь в области поэзии происходит нечто подобное тому, что я уже затронул выше, говоря о жанровой живописи (см. т. II, стр. 308—312). Содержание, предметы здесь совершенно случайны, речь идет только о субъективном восприятии и изображении, привлекательность которых в лирической поэзии состоит или в нежном дуновении души, или же в поразительной новизне форм созерцания и в остроумии неожиданных поворотов.