Из этого вытекает следующий важный пункт. Как мы уже видели, вместе с непосредственностью единичного существа вступает в действительное существование идея. Благодаря этой непосредственности она тесно переплетается с многообразием внешнего мира, вовлекается в обусловленность внешних обстоятельств, в относительность целей и средств, вовлекается во всю конечность явлений вообще. Ибо непосредственная единичность образует замкнутую внутри себя единицу, отрицательно отгораживающуюся от иного. В непосредственности своей единичности она обладает лишь условным существованием, и сила действительной вне ее целостности вынуждает ее к связи с другим и к многообразной зависимости от этого другого.

Идея реализовала в этой непосредственности все свои стороны порознь и остается лишь внутренней силой понятия, соотносящей друг с другом отдельные природные и духовные существования. Для них самих это соотношение является внешним отношением и выступает как внешняя необходимость многообразнейших взаимозависимостей, определенная чем-то другим. Непосредственное существование представляет собой с этой стороны систему необходимых отношений между кажущимися самостоятельными индивидами и силами, систему, в которой каждое единичное явление используется как средство для чуждой ему цели или само нуждается во внешнем ему существовании как средстве. А так как идея реализуется здесь лишь на почве внешнего бытия, то возникает большой простор для необузданной игры произвола и случая, как и для тягостного бремени потребностей. Непосредственно единичное живет в царстве несвободы.

a) Единичное животное, например, приковано к определенной стихии, к воздуху, воде или суше; эта стихия определяет весь его образ жизни, его способ добывания пищи и всю его повадку. Отсюда огромные различия в образе жизни животных. Существуют, правда, и промежуточные породы: плавающие птицы и живущие в воде млекопитающие, амфибии и другие переходные ступени; но все они являются лишь смешениями, а не высшими, всеохватывающими опосредствованиями.

И в отношении своего самосохранения животное всегда подчинено внешней природе, зависит от холода, засухи, недостатка в пище. Под влиянием скудости среды оно может потерять полноту своей формы, цвет своей красоты, может отощать, так что его внешний вид обнаружит лишь эту всестороннюю зависимость от окружающей скудости. Сохранит ли оно свою красоту или потеряет ее — всецело зависит от внешних условий.

b) Человеческий организм в его телесном существовании находится в сходной зависимости от внешних сил природы, хотя и не в такой мере, как животный. Он предоставлен подобным же случайностям — невозможности удовлетворения естественных потребностей, разрушительным болезням, лишениям и бедствиям.

c) Поднявшись выше, в непосредственную действительность духовных интересов, мы обнаружим эту зависимость от внешних условий в факте полнейшей относительности этих интересов. Здесь открывается нам проза человеческого существования во всей ее широте. Уже контраст между чисто физическими жизненными целями и высшими целями духа, их способность препятствовать друг другу, тормозить и разрушать друг друга представляет собой пример этой прозы нашего существования. Единичный человек, чтобы сохранить себя в своей единичности, часто вынужден превращать себя в средство для других людей, служить их ограниченным целям, или же он сам низводит других людей до простых средств, чтобы удовлетворять свои узкие интересы.

Выступая в этом мире повседневной прозы, индивид не исходит в своих действиях из своей собственной целостности и может быть понят не из самого себя, а из чего-то другого. Ибо отдельный человек находится в зависимости от внешних воздействий, законов, государственных учреждений, гражданских отношений, и находит ли он в них свой собственный внутренний закон или нечто навязанное ему извне, он все равно вынуждены склониться перед ними. И для других людей единичный субъект не является такой целостностью внутри себя, а выступает для них лишь со стороны ближайшего изолированного интереса, который представляют для них его поступки, желания и мнения. Людей прежде всего интересует то, что связано с их собственными намерениями и целями.

Даже великие дела и события, в которых объединяется какое-либо общественное целое, представляются в этой области относительных явлений лишь многообразием отдельных стремлений. Тот или иной человек вносит свой вклад в общее дело, руководясь той или иной достигнутой или не достигнутой им целью. В лучшем случае он достигает лишь чего-то такого, что по сравнению с задачей общественного целого играет весьма подчиненную роль. Совершаемое отдельными индивидами является чем-то ограниченным в сравнении со значительностью всего события и полнотой цели, в осуществление которых они вносят свой вклад. Даже тот, кто стоит во главе и чувствует и сознает все дело как свое собственное, захвачен водоворотом многообразных частные обстоятельств, отношений, условий и помех.

Со всех этих сторон индивид не дает нам в этой сфере зрелища самостоятельной и целостной жизни, свободы, лежащей в основе понятия красоты. Правда, непосредственная человеческая действительность, ее события и институты не лишены определенной системы и полноты деятельностей. Однако это целое представляется лишь массой подробностей, занятия и деятельности разделены и обособлены на бесконечное множество частей, так что на долю индивидов может выпасть лишь ничтожная частица целого. Как бы индивиды со своими собственными целями ни желали того и ни способствовали тому, что осуществляется через посредство их собственных интересов, самостоятельность и свобода их воли остается все же формальной, определяется внешними обстоятельствами и случайностями и тормозится при родными помехами.

Такова проза мира, каковой она представляется как собственному сознанию единичного субъекта, так и сознанию других. Это мир господства конечного, преходящего и относительного, мир гнета необходимости, от которой не может избавиться отдельный человек. Ибо всякое отдельное живое существо сталкивается со следующим противоречием: образуя для самого себя данную замкнутую единицу, оно зависит вместе с тем от другого. Борьба за разрешение этого противоречия остается попыткой и не выходит из состояния непрерывной войны.