Драму следует рассматривать как высшую ступень поэзии и искусства вообще, поскольку как по своему содержанию, так и по своей форме она достигает в своем развитии наиболее совершенной целостности. Ведь по сравнению со всяким иным чувственным материалом, камнем, деревом, краской, звуком, речь есть единственный элемент, достойный передавать дух, а среди отдельных родов словесного искусства драматическая поэзия в свою очередь соединяет в себе объективность эпоса с субъективным началом лирики, поскольку она замкнутое в себе действие представляет в его непосредственной очевидности как действие реальное, проистекающее из внутреннего мира осуществляющего себя характера и предрешаемое в своем результате субстанциальной природой целей, индивидов и коллизий. Но такое опосредствование эпического внутренней жизнью субъекта как лица, действующего на наших глазах, не позволяет драме описывать по образцу эпоса внешнюю сторону места действия, окружения и всего совершающегося и делаемого, а потому требует полного сценического исполнения художественного произведения, чтобы последнее обрело подлинную жизненность. Наконец, само действие при целостности своей внешней и внутренней действительности может быть осмыслено совершенно противоположным образом, и общий принцип такого осмысления— в качестве трагического и комического — делает различия видов драматической поэзии ее третьей основной стороной.

Из этих общих точек зрения вытекает следующий порядок нашего изложения:

во-первых, нам надлежит рассмотреть драматическое произведение искусства в его всеобщем и особенном характере, в отличие от эпического и лирического произведения;

во-вторых, мы должны обратить свое внимание на сценическое исполнение драмы и его необходимость и,

в-третьих, мы рассмотрим различные виды драматической поэзии в их конкретной исторической действительности.