Что касается, во-первых, общей способности к художественному творчеству, то, поскольку речь идет именно о способности, ведущей художественной способностью следует считать фантазию. При этом, однако, следует остерегаться от смешения ее с чисто пассивной силой воображения. Фантазия является творческой.

α. Эта творческая деятельность предполагает прежде всего дар и склонность к схватыванию действительности и ее форм, благодаря которым обладающий ими человек, внимательно вслушиваясь и всматриваясь, запечатлевает в своем духе самые различные образы существующего, а также цепкую память, сохраняющую в себе пестрый мир этих многообразных форм. С этой стороны художник избавлен от необходимости опираться на плоды собственной фантазии; наоборот, он должен отвернуться от плоских по своей сути так называемых идеалов и вступить в область действительности.

Идеальное направление в искусстве и поэзии всегда очень подозрительно, ибо художник должен черпать из полноты жизни, а не из полноты абстрактной общности, так как в искусстве, в отличие от философии, не мысль, а действительное внешнее формирование составляет стихию творчества. Художник должен находиться в этой стихии и освоиться с ней. Он должен многое видеть, многое слышать и многое сохранить в своей памяти; и вообще великие люди почти всегда отличались сильной памятью. Ибо человек сохраняет в своей памяти все то, что интересует его, а глубокий ум простирает свои интересы на бесчисленные предметы. Гёте, например, начал таким образом и в продолжение своей жизни все больше и больше расширял; круг своих наблюдений.

Наличие этого дара и интереса к определенному схватыванию явлений действительности в их реальном облике и сохранение виденного в памяти представляет собой первое требование к художнику. С точным знанием внешнего мира он должен соединять такое же близкое знание и понимание внутренней жизни человека, душевных страстей и всех целей, к осуществлению которых стремится человеческое сердце. К этому двойному знанию должно присоединиться еще знакомство с характером проявления внутренней жизни духа в реальном мире, с тем, как она просвечивает через его внешнее облачение.

β. Во-вторых, фантазия не останавливается на одном лишь восприятии внешней и внутренней действительности, ибо идеальное художественное произведение требует не только проявления внутренней жизни духа в реальности внешних форм, но и внешнего проявления в себе и для себя сущей истины и разумности действительного. Эта разумность выбранного им определенного предмета должна не только присутствовать в сознании художника и побуждать его к творчеству, но он должен продумать это существенное и истинное содержание во всем его объеме и всей его глубине. Не размышляя, человек не может осознать того, что живет в нем, и в каждом великом художественном произведении мы замечаем, что художник долго и глубоко продумывал свой материал со всех сторон. Беззаботная, легковесная фантазия никогда не создаст подлинно ценного произведения искусства.

Этим мы не хотим сказать, что истинное начало всех вещей, составляющее всеобщую основу как в религии, так и в философии и искусстве, должно быть постигнуто художником в форме философских мыслей. Философия ему не нужна, и если он мыслит философским образом, то в отношении формы знания он делает дело, как раз противоположное делу искусства. Ибо задача фантазии состоит лишь в том, чтобы осознать эту внутреннюю разумность не в форме всеобщих положений и представлений, а в конкретном облике и индивидуализированной действительности. Все то, что живет в нем и волнует его, художник должен изображать в тех формах и явлениях, образы которых он воспринял и которыми он сумел настолько овладеть в использовании их для своих целей, что и они со своей стороны стали способными воспринять и полностью выразить истинное в самом себе содержание.

В этом процессе слияния разумного содержания и реального облика художник должен призвать себе на помощь, с одной стороны, трезвую осмотрительность рассудка, а с другой стороны, всю глубину чувств и душевных переживаний. Нелепо поэтому думать, что такие поэмы, как гомеровские, созданы поэтом во сне. Без обдумывания, отбора, разграничения художник не в состоянии овладеть материалом, который он должен формировать, и глупо полагать, что настоящий художник не знает, что он делает. В такой же мере художнику необходима сосредоточенность душевных переживаний.

γ. Благодаря этому чувству, проникающему и одушевляющему собою целое, материал и его формирование выступают для художника как его подлиннейшее самобытие, как сокровеннейшее достояние его как субъекта. Ибо всякое содержание, становясь образно наглядным, отчуждается, переходит во внешнее состояние, и лишь чувство удерживает его в субъективном единстве с внутренним самобытием.

С этой стороны художник должен не только много видеть вокруг себя в мире и быть знакомым с его внешними и внутренними явлениями, но многое и великое должно затронуть его душу и глубоко потрясти его сердце, он должен многое испытать и пережить, прежде чем он будет в состоянии воплотить в конкретных образах подлинные глубины жизни. Поэтому хотя гений и вспыхивает в юности, как это было, например, у Гёте и Шиллера, однако лишь в более позднем возрасте, часто в старости он создает завершенные, подлинно зрелые художественные произведения.